Галина Трилис

Едва дождавшись утра, она позвонила Вике:
— У меня опять исчезли фотографии. Я ненадолго оставила Наташу, а когда вернулась…
— Я же тебя предупреждала! — самодовольно сказала Вика. И хотя в отличие от Наташи она понимала, что означают для Дины эти кадры, сочувствия в ее голосе не было.
— Но она говорит, мой телефон взяла ты!
— Это правда. Я смотрела, который час. Мой был где-то на дне сумочки, — спокойно ответила Вика. — Но, Дина, я не удаляла твои фотографии…
Она сказала это так естественно, так спокойно, что Дина невольно ей поверила. И Вика продолжила без малейшего возмущения, будто заранее приготовила аргументы:
— Сама посуди: это она подбивала тебя прыгать в лаванде, это она чуть не померла со смеху, когда ты упала, и фотографии исчезли, когда она осталась с твоим телефоном одна, — и выждав немного, добавила: — Еще есть сомнения?

С упорством, граничащим с глупостью, Дина мечтала заполучить красочные фотографии с лавандовых полей. Это стало для нее делом принципа. Поэтому, дождавшись следующей субботы, она снова отправилась в поселок. На этот раз вдвоем с Викой.

День выдался жаркий и пыльный. Людей приехало очень много, они шумели и постоянно попадали в кадр. К тому же повсюду гудели пчелы, держа Дину в инстинктивном непреодолимом страхе. Былого очарования не осталось и следа.
То, что раньше было лишь предчувствием, сейчас становилось очевидным: идеальный образ, запечатленный на исчезнувших фотографиях, был ярче, красивее и счастливее, чем блеклое настоящее. Более того, он казался ярче самого того момента, который был запечатлен. Каждая следующая поездка проигрывала предыдущей. Как каждое новое лето неизменно проигрывает прошлому.

Вика поправляла складки все того же желтого платья, раскладывала их на лавандовых кустах, искала удачные ракурсы и окружала Дину навязчивой заботой.
— Давай попробуем еще с оборотом в три четверти, тебе этот ракурс очень идет! — уговаривала она уставшую подругу.
А Дину все не покидало ощущение фальши. Уж больно услужливой казалась Вика. Ее заискивание смущало. Смотреть на мельтешащую вокруг подругу стало противно.

Когда получился хороший кадр, Дина тут же, прямо посреди лавандового поля, опубликовала его на своей странице. Фотография мгновенно собрала десятки лайков. С каждой публикацией раскол между настоящей жизнью и той жизнью, которую Дина показывала другим, углублялся. Но она этого упорно не замечала, и раз за разом несла свое выстраданное счастье на алтарь бога тщеславия.

Вернувшись в город, подруги заехали в уютную маленькую пиццерию. Весь день Вика казалась Дине какой-то… скользкой. Она действительно вела себя подозрительно услужливо. И Дина, желая наконец узнать правду, решила рискнуть. Она ушла в дамскую комнату, сознательно оставив телефон на столике. Но потом неожиданно вернулась.
“Почему я думала, что это одна из них?” — подумала она, увидев на лице Вики отблеск светящегося экрана. Точно так же, как ранее на лице Натальи.
“Они сговорились…”

Дина взяла свой телефон и, не попрощавшись, молча ушла. В том, что своих фотографий больше не увидит, она даже не сомневалась. Она открыла страничку, привычно заглянула в фотоальбом, просмотрела удаленные и, выключив телефон, бросила его в сумку. Зачем они водили ее за нос? Что хотели доказать?

И Наташа, и Вика звонили ей весь вечер, но она не отвечала. Она злилась. Обижалась. Ненавидела. Чувствовала себя преданной и обманутой. И дело было не только в фотографиях, которые казались ей ценнее, чем реальная жизнь, но и в том, что подруги действовали исподтишка. Они украли у нее не только лавандовое поле, желтое платье и ее воспоминания. Они украли идеальные мгновения ее жизни. Они украли задокументированное свидетельство ее счастья.

Следующий день выдался ветреным и пасмурным. Но несмотря на непогоду Дина все же отправилась на побережье. Одна. И сделала несколько десятков потрясающих фотографий — ее светло-голубое платье отлично смотрелось на фоне стального моря и тяжелого серого неба, а грустное бледное лицо казалось особенно красивым на этом фоне. Спокойный взгляд, изгиб шеи, изящные линии ключиц были словно застывшая песнь красоты. “Нужно будет купить еще одно платье с таким вырезом”, — подумала Дина, разглядывая свои фотографии.

Она выбрала лучший кадр и, чувствуя себя победителем, снова опубликовала на своей странице. Телефон замигал уведомлениями “пользователь Х оценил вашу фотографию”. Она была довольна.

Сев в машину, Дина завела двигатель и поехала по улицам опустевшего города. Казалось, и люди, и птицы — все попрятались в предчувствии грозы. Экран телефона продолжал светиться. Он мерцал общественным одобрением, вспыхивая от каждого уведомления, словно от маленького всплеска зависти, замаскированной под восхищение.

Запарковавшись неподалеку от дома, она поставила машину на ручник и, откинув голову на подголовник, долго смотрела на небо — тяжелое, мрачное, серое. Она улыбалась. Она предвкушала, как начнет читать уведомления и сообщения. Но взяв в руки телефон, обнаружила, что уведомлений нет. 

— Опять глючит, — она раздраженно провела пальцем по экрану, открывая телефон. Нажала на иконку приложения, зашла на свою страницу и обнаружила, что публикация исчезла. Дина внимательно просмотрела все уведомления, но о фотографии на побережье не было ни одного.

Она уставилась в одну точку. Мысленно вернувшись на побережье, Дина вспомнила все произошедшее потом до мельчайших подробностей. Никто, кроме нее, не прикасался к телефону. Она открыла фотогалерею и обнаружила, что все кадры опять исчезли. Телефон задрожал у нее в руках.

“Почему я при первой же возможности так плохо думаю о других? — задумалась она, поняв, что ни Вика, ни Наташа не имели к исчезновению фотографий отношения. — Что вообще происходит?”

Она вышла из машины раздраженная и расстроенная. Она ничего не понимала. Небо хлынуло холодным дождем. Платье, которое бедняжка выглаживала утром целый час, повисло как мокрая тряпка. Волосы длинными ужами сползали по лицу и шее. Она забежала под козырек ближайшего парадного и оглянулась по сторонам. Потемневшее небо сверкало молниями, одинокие прохожие разбегались кто куда, деревья шатались от ветра, а в лужах прыгали огромные пузыри. Вдруг остро почувствовав красоту этого мгновения, она привычно потянулась за телефоном. Дина умела видеть красоту и делать красивые кадры, и это умение не подвело ее и теперь. Но как только она захотела поделиться своей находкой, что-то остановило ее. Она вдруг вспомнила, что все самые удачные кадры, опубликованные в последнее время, пропали. И, поколебавшись, отменила публикацию.

Ее мысль, как бабочка о стекло светящегося плафона, лихорадочно билась о преграду непонимания. Она рассеянно перелистывала оставшиеся фотографии. Все те снимки, которые она выкладывала в сеть — на обозрение другим, демонстрируя свое счастье, словно пытаясь его усилить через линзу общественного восхищения, — все они бесследно исчезли. Она сжалась от ощущения, что у нее отняли лучшую часть жизни.

Дождь тем временем закончился. Дина вернулась домой, сняла промокшее платье, приняла горячий душ и решила проверить, не исчезла ли та спонтанно сделанная такая необычная фотография дождя. И дождь, и мерцающая на горизонте тонкая изломанная линия грозы были на месте.
Внезапно ее осенило.
Она поняла, что случилось.
“Чем больше красивых кадров я публикую, тем меньше красоты остается в моей реальной жизни…” — она растерянно расчесывала мокрые волосы.

Годами она тщательно выстраивала иллюзию счастливой жизни. И теперь вдруг поняла, что все отданное этой иллюзии исчезало из ее реальности. Она больше не могла вернуться в свои воспоминания. Отретушированные фотошопом, с легким блюром идеализации ее памяти и щедро оцененные другими, эти фотографии всегда оказывались лучше, чем то, что было на них изображено.
Ее прошлое было безвозвратно украдено.
И кем?

“Надо позвонить девочкам. Надо извиниться, — ее мысли хаотично метались, она испугалась собственного открытия. — Надо рассказать им. Ведь это я! Это я лишила себя воспоминаний, своего прошлого и настоящего! Я пыталась создать идеальную Дину, а создав, никак не могу с ней сравниться. Потому что ее на самом деле… нет. Так же как не стало всех тех фотографий, которые я ей отдала!”

Все еще силясь осознать тот факт, что иллюзия, которую она так кропотливо и неустанно созидала, поедала ее реальность и отнимала самое ценное, что у нее было — ее настоящую жизнь, Дина потянулась за телефоном.

Она позвонила Вике и услышала короткие гудки.
Затем набрала Наташу, но и этот абонент был занят.
Тогда Дина заглянула в сеть, решив дождаться, пока кто-то из подруг закончит разговор, и вдруг увидела новость: “На прошлой неделе была совершена масштабная хакерская атака. Около 300 тысяч аккаунтов социальных сетей оказались взломаны кибергруппировкой, которая удаляла фотографии не только в социальных аккаунтах, но и на устройствах пользователей. Ведется расследование”.

Дина села на диван и еще долго смотрела прямо перед собой. А затем вдруг улыбнулась.